– Больше слушай всяких, – фыркнул Сергей. – Никакого изнасилования не было, у нас все было по обоюдному. Я решил, чего уж терять, раз ее не отпускают ко мне, пусть это произойдет в больнице. Там никого не было, ни тебя, ни теть Люси, так что, нас никто не видел. Ты же отлично знаешь, я от своего не отступлю. То, что принадлежит мне, достанется только мне.

– Ты с ума сошел! – возмутилась несчастная женщина. – Девочку… прямо в туалете… кого я воспитала…

– А что мне еще было делать, скажи?! – заорал Сергей. – Смотреть, как мою девчонку лапают другие мужики?! Или что? Хватит с меня бабских истерик! Я поступлю как настоящий мужик – отобью её у ее парня и буду распоряжаться ее жизнью! Хватит! Вечно вы решаете, что нам, мужикам, делать. Хватит с меня этого! Одна ушла к другому, другая решила меня послать… нетушки! Я не хочу быть тюфяком, которым все пользуются! Я сейчас же приду к ней в больницу и поставлю ей ультиматум! – и он, не дослушав нравоучения матери, отключил телефон.

Сергей схватил ключи от машины и, громко хлопнув дверью, вышел из подъезда. Сел за руль и немедля отправился в больницу. Он чувствовал, как гнев разливается по венам вместе с кровью.

Он покажет, кто тут мужик.

Сергей оставил автомобиль у въезда в больницу и пошел по асфальтированной дорожке прямиком к корпусу.

Но, не доходя до калитки, он внезапно увидел Настю в объятиях другого. Ревность вскружила Сергею голову, и ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы не рвануть к ним, схватить этого паршивца за шиворот и не начать бить тому морду. Сергей сжал кулаки и смотрел из-за угла, как его девочка целует этого урода, что посмел на нее покуситься, и ласково гладит по щеке.

Ну ничего. Все в этом мире решаемо.

13

– Ничего такого, о чем было бы можно рассказать, – признался Ринат. Он гладил мои руки и с нежностью смотрел на меня, пока я, опустив глаза, довольно улыбалась. – Закончил восьмой класс, перешел в девятый. Мама отправила меня к бабушке, на лето. Бабушка начала меня третировать подготовкой к экзаменам. Знаешь, Насть… – Ринат тяжело вздохнул, – я все еще никак не могу осмелиться сказать предкам о тебе. Они могут тебя не принять. У нас всего четыре года разницы! Разве это может что-то изменить?

– Нет, конечно. Но я думаю, твои родители посчитают правильным, если мы… на время… расстанемся, – предположила я, озвучив свои самые страшные мысли. Я боялась потерять его, и, если честно, в последнее время предчувствие чего-то нехорошего не отпускало меня. Оно и ясно: с внезапным появлением Сергея моя жизнь резко пошла по наклонной. Мне не хотелось терять самое дорогое. – Чтобы твое будущее в дальнейшем хорошо сложилось, – поспешила я объясниться.

– Ты какая-то грустная. Все хорошо?

– Да… все хорошо. Я просто соскучилась по маме.

– Не беспокойся. Она обязательно к тебе приедет.

Я слабо улыбнулась и кивнула.

Спустя час Ринат ушел. Мы горячо распрощались с ним. Мне не хотелось его отпускать. Расставание, пусть даже на время, самая тяжелая штука в жизни. Я смотрела ему вслед, на то, как он уходит, помахав напоследок рукой.

– Это и есть твой любимый? – после Света подошла ко мне.

– Да. Это мой Ринат.

– Я видела, как вы обнимались.

– Да… я теперь еще сильнее по нему скучаю.

– А с… с Сергеем у тебя значит… ничего?

Я посмотрела на нее.

– Ничего. И, пожалуйста, не напоминай мне о нем.

Света пожала плечами.

– Хорошо. Как скажешь.

На следующий день нас снова подняли очень рано. Боль вновь вернулась, напоминая о себе. Я проклинала тот день, когда связалась с Сергеем, и тот день, когда переспала с ним.

– Что, опять болит? – Нина подошла подошла к моей кровати. – Давай, помогу, – она помогла мне подняться с постели. – Неужели тебе не назначили лечение?

– Нет. Мне сказали, что Людмила Афанасьевна потом все расскажет.

– Странно. Обычно назначают мази, таблетки там… а тут ничего. И че теперь, ты должна мучиться? Странные у нас врачи однако…

– Я спорить с ней не собираюсь. Не хочу оказаться на первом этаже.

Утро прошло как обычно.

– Людмила Афанасьевна мне еще не назначала трудотерапию. Сейчас я понимаю, не до нее, но все равно… скучновато в отделении.

– Тебе сейчас лечиться надо. Какая тебе работа? Вишь, работать она захотела…

Я пожала плечами.

– Почему бы и нет?

– Анисимова, к тебе пришли! – позвала меня Валентина Алексеевна.

– Чую, твой жених пришел, – мрачно произнесла Нина, – тот, седовласый.

– Сплюнь, – фыркнула я.

Сергей поприветствовал меня новым шикарным букетом.

– Я соскучился и решил тебя проведать. Как твое самочувствие, куколка?

– Нет, это какое-то издевательство! – воскликнула я, не выдержав. – Я же попросила Людмилу Афанасьевну тебя не пускать! Зачем ты снова пришел? Уходи или я сейчас буду кричать!

– Я же сказал, я люблю тебя. Я буду приходить сюда каждый день, и мы все равно будем с тобой вместе. – Сергей подошел ко мне ближе и присел передо мной. – Я не хотел причинять тебе боль, правда! Ты услышь меня, хорошо? – я готова была закричать, но мужчина остановил меня. – Ты пойми, солнышко, то, что предначертано судьбой, не избежать. Я люблю тебя, ты любишь меня, что в этом плохого? Тебя пугает мой возраст? В стране много неравных браков. И эти люди счастливы. То недоразумение, что между нами произошло… я не знал, как тебе еще доказать свою любовь, свои чувства. Ты самая прекрасная девочка на свете… и я люблю тебя всем сердцем. Малышка… – он взял мои руки в свои и принялся их целовать. – Ты вся дрожишь…

Я вырвалась.

– Валентина Алексеевна! Валентина Алексеевна!

Сергей пытался меня остановить:

– Пожалуйста, не кричи!..

На мой крик собрались больные.

– Валентина Алексеевна!

– Настя, не надо!..

– Что за шум? Анисимова, чего ты кричишь? – на мои крики вышла Валентина Алексеевна, полноватая женщина пятидесяти лет, с собранными в прическу светлыми волосами и с очками на носу. Она была очень строгая, но в отличии от Елены Владимировны не относилась грубо к больным.

Дамочки начали шушукаться между собой, наблюдая за этой картиной.

Сергей стоял передо мной на коленях и пытался меня успокоить.

Назло ему неожиданно появилась Людмила Афанасьевна. Она сразу поняла, в чем дело.

– Пойдем, поговорим, – врач грубо схватила мужчину за локоть и вывела его из отделения.

Я свободно перевела дух.

– А ты чего раскричалась-то? – спросила меня Света, когда больные начали расходиться по палатам.

– У меня не было другого выхода. Я ему не раз говорила: не приходи сюда больше. А он как умалишенный, прется сюда, и все. Я и начала кричать. Понимаешь, Свет, я не хочу его видеть. Один его вид мне противен.

– Как все сложно… – покачала головой Света.

14

– Ты чего опять творишь? Какого хрена ты опять приперся?! – разозлилась Людмила вконец, выведя Сергея из отделения.

– Прости, Люсенька, я не спрашивал твоего разрешения. – Он потер больное место. – Я прихожу сюда тогда, когда посчитаю нужным. Моя мать же еще не выписана, верно? Значит, ты не можешь мне ничего запрещать.

– Могу! Я в конце концов лечащий врач! – воскликнула женщина, топнув ногой по полу. – Моя пациентка только-только пошла на улучшение, а ты сделал все, чтобы ей стало плохо! Я таблетки ей даю не просто так, если тебе так угодно! И знаешь что, я давно хотела тебе сказать: научись пользоваться своим прибором, если считаешь себя мужиком! Ты разорвал девочке все, что мог! Ты ее вообще видел? Ты, остолоп, два метра ростом, и она, дюймовочка! Ты на кого вообще полез?! В общем так… я запрещаю тебе сюда приходить. Понятно? Ты больше порога не переступишь. Можешь идти куда хочешь. Я сама сделаю все возможное, чтобы девочке помочь…